Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-1 [СИ]
Чуть дальше от консульства, на Молл-Роуд у тротуара — стоял белый четырехдверный пикап Мицубиши Л-200, возможно — по документам числящийся сгоревшим или угнанный у одной из местных гуманитарных организаций. В машине сидели два человека, молодой и постарше, оба бородатые и одетые как одеваются местные и даже с чалмами на голове. Один из них, тот, который постарше — курил, другой — что-то ел, облизывая жирные пальцы. На заднем сидении — прикрытые пуштунским верблюжьим одеялом лежали два новеньких болгарских АК со складными прикладами, их ЦРУ закупало оптом и распределяло нужным людям.
Один из бородатых доел лача — местную лепешку с мясом, купленную у уличного торговца, вытер руки об одежду, как делали это местные. Со всех сторон — гул сигналов, движение было просто ужасающим, не подчиняющимся никаким правилам, несмотря на то, что это была одна из основных магистралей города.
— Черт бы все побрал… — приглушенно, одними губами сказал молодой.
— Что?
— Никак не могу привыкнуть. Эти ублюдки в двух шагах от меня! И я ничего не делаю.
— Расслабься. Это курорт.
— Только для них.
— Вот именно.
Их пикап стоял напротив трехэтажного здания архитектуры еще времен британского владычества. Раньше тут было какое-то правительственное учреждение, сейчас — правительственные учреждения переехали совсем в другое место, потому, что это здание не было защищено, и его могли подорвать или обстрелять в любой момент. В данный момент — здание принадлежало отставному генералу пакистанской армии, который купил его по дешевке, переоборудовал и сдавал под офисы. На третьем этаже — находилось отделение «Закят-фонда», крупного исламского фонда с отделениями в странах западного мира и штаб-квартирой в пока нейтральном Египте. По данным ЦРУ — фонд использовался для переправки денег, собранных в мечетях стран западного мира лицам, связанным с Аль-Каидой. Это была крупная нелегальная точка хавалы, исламской внебанковской финансовой сети, которая здесь, в Пакистане называлась «хидж», а владелец этой точки, хаваладар — соответственно, хиджи. Не путать с хаджи, человеком, который совершил предписанное Кораном путешествие (хадж) в Мекку — хотя по нынешним безбожным и скверным временам еще вопрос, кого больше уважать будут — хаджи или хиджи.
Молодой, сидевший за рулем, перегнулся, открыл бардачок и достал бутылку колы, чтобы запить съеденное. Вместо привычного знака Coca-Cola на бутылке была арабская вязь и надписи на урду. Это была «Кибла-Кола»[4], местная разновидность «халяльной» кока-колы, произведенной в полном соответствии с исламскими канонами предприятием, которое не имело ничего общего с американской Кока-Колой. Местные становились все умнее, небольшая в исторических масштабах стычка переросла в цивилизационное противостояние и теперь проповедники в мечетях говорили, что все американское — харам и нудно покупать только то, что сделано руками правоверных на предприятиях, принадлежащих правоверным. Надо сказать, это был едва ли не самый разумный поступок экстремистов с тех пор, как все началось.
— И не стремно тебе пить эту бурду?
— В посольстве в два раза дороже.
— Зато своя. Понимать надо.
— Да пошли они…
Молодой допил Колу и выкинул банку на дорогу. Ее моментально кто-то подобрал: нищета здесь просто ужасала.
Этим людям нечего есть, но они продолжают нас убивать…
Зазвонил телефон, сотовый, лежащий на подлокотнике. Пожилой — взял трубку, сказал «Салам», несколько раз по ходу разговора сказал «Хо, хо» и попрощался — «Хода хафез». Все они — оперативники, временно приписанные к посольству США в Пакистане — знали дари и пушту и разговаривали только на нем, потому что говорить на английском языке в толчее пешаварских улиц — значило рисковать собой…
— Смену можно не ждать…
— Какого черта?!
— Спокойнее, парень. Аллах сделал так, как он пожелал. Относись ко всему со смирением…
— Внимание! Он выходит! Проснись!
Молодой, которого незаметно для него самого разморило — проснулся от жесткого толчка в бок…
— А!
— Приди в себя. Наш клиент выходит!
Клиентом на сегодня у них был молодой человек по имени Абдулла Халид. Тридцать пять лет — наиболее опасный возраст, не молодой и не старый, достаточно опыта, дерзости и здоровья. Родился в местечке Мир Али в Северном Вазиристане, по благотворительной программе поступил в школу, затем — отправился на заработки. Работал сначала в Бахрейне, потом в Дубае. Там — по-видимому, связался с Аль-Каидой. В Дубае — взял стипендию из благотворительного исламского фонда, отучился в местном университете на инженера. В шестом году — вернулся в Пакистан, осел в Карачи. Семьи нет, детей нет — по данным ЦРУ является гомосексуальным педофилом. Официально работает в автомастерской, где имеет какую-то долю от прибыли. В свободное от работы время — оказывает содействие местным террористическим организациям в подготовке террористических актов, мастерит самодельные взрывные устройства. Связан с Хафизом Гулем Бахадуром, тоже инженером, возглавляющим Муками Техрик Талибан, одно из ответвлений пакистанского Талибана, находящегося под прямым контролем пакистанской разведки. Но это на поверхности… а если копнуть еще глубже, то… ЦРУ подозревало, что Халих вступил в Муками Техрик Талибан по заданию Аль-Каиды с целью контроля за МТТ. Муками Техрик Талибан была известна тем, что отказывалась воевать против пакистанских властей, отличалась довольно умеренными взглядами — и потому Аль-Каида засылала в нее своих агентов, беспокоясь о своих вложениях.
Абдулла Халид — мелкий, с крысиными усиками, одетый на западный манер — вышел из здания, махнул рукой — такси! Молодой завел мотор, пожилой достал из бардачка мобильный телефон Thyraya, гибрид мобильного и спутникового телефона, начал набирать номер…
— Грифон два семь на связи. Грифон два семь на связи, прошу Футболиста, немедленно.
— Грифон два семь, прошу идентификацию.
— Точка восхождения — назвал пожилой кодовое слово.
— Грифон два семь принято, ожидайте.
Обшарпанное желто-черное такси остановилось у тротуара, и Халид ловко скользнул на заднее сидение.
— Грифон два семь, я Футболист, слушаю вас — раздался голос старшего дежурного офицера в Лэнгли, отвечавшего за этот участок.
Пикап — тронулся вслед за такси.
Футболист, я Грифон два семь, нахожусь в Пешаваре. Ведем подозреваемого в одиночку, не хотелось бы рисковать. Нужна помощь. У нас есть что-нибудь?
— Грифон два семь, минутку… да, у нас есть картинка из этого района. Вопрос — вам нужна помощь?
— Футболист, отрицательно. Цель — вперед нас, в такси. Я отмечу ее лазером, как поняли?
— Грифон два-семь, вас понял, жду пометки…
Пожилой взял большую, толстую ручку в корпусе из дорогого дерева, нацепил черные очки со специальными стеклами, которые выглядели как обычные и валялись на бардачке между сидениями. Опустил стекло, выставил ручку, нажал на колпачок — он искренне надеялся, что всего этого никто не заметит.
— Футболист, цель пометил. Видите цель?
— Грифон два семь минуточку… да, цель взята.
— Футболист, в такси следует подозреваемый, код канареечный[5]. Враждебности не проявляет.
— Грифон два семь принято. Цель ведем.
— Футболист, окей, мы отстанем немного. Возможно, клиент будет нервничать. Можно наладить передачу данных?
— Грифон два семь, продиктуйте свой сотовый.
— Футболист, записывайте.
Через несколько секунд — на экране сотового телефона с большим экраном и функцией навигатора — появилась карта Пешавара с нанесенной на ней красной, пульсирующей точкой. Точка двигалась, данные о ней поставлял спутник. Современные технологии позволяли творить чудеса.
— Сворачивай налево. Пусть оторвется…
— У этого парня был мешок — сказал молодой, поворачивая на соседнюю, относительно свободную улицу — когда он входил в здание, мешка не было.
— Мешок? Большой?
— Да. Приличный.
Хаятабад, пригород Пешавара, Пакистан
Сорок минут спустя
Такси, поплутав по запруженным городским улицам в надежде сбросить хвост — направилось строго на запад, в направлении Хаятабада. Это был пригород Пешавара — но пригород приличный, с виллами, там жили состоятельные люди. Совсем не то, что деревня Шейхан, другой пригород Пешавара, рассадник экстремизма, где один парень, их коллега, сильно облажался[6].
— Он сворачивает. Свернул. Остановился…
— Мне что делать?
— Давай вперед. Медленно.
Пожилой — обернулся, достал с заднего сидения Калашников, снял с предохранителя и поставил себе между ног, прижав коленями.
![Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-5 [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)